Вы, наверное, не поверите, но с рязанским Торговым городком у меня точно такая же проблема, что у лирического героя Ерофеева с Курским вокзалом. «Торгаш» то и дело встречается на моем жизненном пути. Буквально из-под земли вырастает, куда ни пойду.

Там я купил свой первый фотоувеличитель и свою первую спиннинговую катушку. Оттуда ездил на работу в сельскую школу: автобус отправлялся в 07:05, вставать приходилось в 05:45 – врагу не пожелаю ту ежедневную пытку!

Во время весеннего разлива 1982 года я ходил на байдарке по его аллеям – приятно покачиваясь на волнах, которые создавали сновашие у автостанции автомобили. И сейчас мы чуть ли не еженедельно захаживаем в те края. Наматываем полезные для здоровья километры.

Торговый городок дряхлел на моих глазах, теряя тот облик, который остался в детских воспоминаниях. Теперь он совсем не похож на себя прежнего, но мне будет горько, если давний приятель сгинет безвозвратно.

Объект, позже ставший Торговым городком, появился в 1955 году. Отец рассказывал, что выстроили буквально за два месяца. Работы начались в августе, а уже в октябре там была открыта областная сельскохозяйственная, промышленная и строительная выставка, которую за глаза называли любимой игрушкой первого секретаря обкома Алексея Ларионова.

Его имя и судьбу сейчас приходится открывать заново. А ведь именно он вылепил из грязной и запущенной Рязани образцовый социалистический город, делом ответив на риторический вопрос Сталина: «До каких пор мы будем терпеть эту провальную яму под Москвой?»

Но памятника, в отличие от «канонизированной» властью и обществом Надежды Чумаковой, Ларионов так и не удостоился. Провальный финал «Рязанского чуда» и суицид самого «чудотворца» жирно перечеркнули все хорошее.

Как бы то ни случилось, построенный в Речниках выставочный комплекс был прекрасен. За удивительно короткое, по меркам социалистической экономики, время, на болотистой, потребовавшей радикального осушения земле создали приятный архитектурный ансамбль с павильонами, асфальтовыми дорожками, площадями, фонтанами и парковыми скульптурами.

Напротив, через ул. Свободы, разбили Сад юннатов. Школьником я ходил туда на летнюю практику.

Площадь благоустроенной территории составила аж 9,6 гектаров. На ней разместили 22 павильона, два образцовых животноводческих помещения, пожарное депо, ресторан, бассейн и неизвестное теперь количество торговых киосков. Ни до, ни после ничего похожего в Рязани не появлялось.

В своем «выставочном» статусе городок просуществовал недолго. В марте 1959 г. было решено перепрофилировать объект. В бывших павильонах открылись 19 специализированных магазинов по торговле мебелью, обувью, культ- и хозтоварами, парфюмерией, книгами, строительными материалами. Рязанская ВДНХ осталась лишь на фотографиях и в воспоминаниях людей, помнивших ее былое величие. Началось время упадка, тянущееся по сей день.

Нужно заметить, что при строительстве было сделано очень много, чтобы не допустить попадания на благоустраиваемую территорию обильных вешних вод. Проектировщики и строители создали подземную водосточную сеть. Выкопали по периметру отводные канавы, некоторые из них еще видны и вполне себе действуют. В низких местах подсыпали грунт. Но уже в шестидесятых стало ясно, что особенно обширные разливы Оки, которые, из-за увлажнения климата, стали приходить все чаще и чаще, превращают Торговый городок в пародию на Венецию.

Подтопления влияли на строения городка далеко не лучшим образом. Отлично помню, как, проходя мимо роскошного фасада магазина «Мебель» (бывший павильон «Рязань»), получил по плечу куском отвалившейся штукатурки. Ежась от боли, посмотрел вверх и чуть не огрёб прямо по лицу: за первым обломком полетели второй и третий.

Нечего и говорить, что никаких барьеров безопасности там не было. Наскоро возведенные павильоны разрушались довольно интенсивно, роняя на асфальт «лишние» детали. Если и надо было что-то огораживать, то городок целиком, а на это начальство пойти не могло. Магазины исправно давали план.

Покупатель, отоваривавшийся в Торговом городке, заметно отличался от среднерязанского. Из-за близости к автостанции там было полно деревенских. В том числе тех, кто покидал дальние мещерские селения лишь по великой нужде – в больницу ездил или за какой-нибудь справкой.

Целые деревни жили тогда на практически полном самообеспечении. Пекли хлеб, гнали самогон. Даже выращивали табак! По слухам, кое-где не было советской власти, но все понимали, что это шутка.

Во времена моей школьной юности таких «лесовиков» было видно издалека: одетые по сельской моде 30-40-х годов тетки и дядьки, старики и старухи. Особенно старики – в картузах с треснутыми козырьками и обязательных сапогах, которые они надевали в любую погоду.

Если женщина несла всего одну сумку, то в свободной руке она держала березовую ветку. Комаров тогда в Мещере было гораздо больше, чем сейчас. Без такого «опахала» летом на улицу не выходили. Эти приезжие перемещались из магазина в магазин с нездешней степенностью. Мужчины при встрече с себе подобными приподнимали картузы. Женщины кланялись. На нас, городских, они внимания не обращали. Видимо, считали ошибкой Создателя.

И городские, и деревенские сильно пили. Не то чтобы много, но часто – при каждом удобном случае. А Торговый городок и начинающийся поблизости Лесопарк предоставляли для этих нехитрых возлияний вполне комфортные условия. Покупали водку, два плавленых сырка, шли в хозмаг за одним на всех граненым стаканом и скрывались в зарослях, оставляя женщин ждать автобуса. Милиция в тех кустах появлялась редко, выпивох никто не гонял, поэтому бабки таскали оттуда не только пустые бутылки, но и стаканы – причем чуть ли не авоськами.

Оставлять питейную тару для «братьев по разуму» предписывалось негласным этикетом, но пить из чужого грязного «лобастого» соглашались не все. Проще было сходить в магазин и купить за 13 коп. чистый. Мусора в местах распивания практически не было: пластик в обиход еще не вошел, а бумажные пакеты, если кто-то не мог без них обойтись, разлагались под солнцем и дождем недели за две. Мечта эколога, да и только!

Лесопарк – ровесник Торгового городка. Он старше него всего на несколько месяцев.

«Ежедневно к берегу Орехового озера, что близ Оки, идут люди с лопатами, где они высаживают молодые березки, липы, тополи. Закладывается большой городской сад-парк. Примерно месяц тому назад начались здесь работы. А сколько уже сделано! Высажено свыше 2.000 деревьев. Скоро деревьями и кустарниками будет засажено 15 гектаров – и вступит в строй первая очередь парка. К концу работ площадь под парком достигнет 45 гектаров», – написал садовник треста зеленых насаждений г. Рязани М. Крастинг в областной газете «Сталинское знамя» (номер от 8 июня 1955 г.).

Лесопарк создавали ударными темпами и весьма беспорядочно. Настолько бестолково, что та его часть, которая лежит между проездом Речником и Окским шоссе, стала непролазной уже в 70-е годы прошлого века. Попробуйте пройти вдоль русла Дунайчика на этом его отрезке. У вас вряд ли это получится: троп там нет и не было, а прорубаться сквозь заросли, меся жирную грязь, придется полчаса-час, если не больше.

Намеки на некую парковую регулярность видны лишь в самой дальней части зеленого массива – у Орехового озера. Хотя если не приглядываться, с высоты человеческого роста их не очень-то и разглядишь. Другое дело – из космоса!

Видите рисунок, напоминающий растопыренную куриную лапку? На картах Google он заметен еще лучше:

Забавный «артефакт» собран из нескольких тополевых аллей. Не так давно они были расчищены от сорного кустарника и теперь вполне проходимы.

Не менее интересен светлый каплеобразный объект, расположенный в правых верхних углах обоих изображений. Так выглядит на космических фотографиях троллейбусный разворотный круг. Он ни разу не использовался по своему прямому назначению.

В 70-х годах стало ясно, что старый городской пляж надо закрывать: из Трубежа в Оку потекло столько дерьма, что купальщики вполне могли в массовом порядке подхватить какую-нибудь инфекцию. По югу Повольжья тогда гуляла холера, и привечать ее в Рязани никто не хотел.

С закрытием старого пляжа кончилась целая эпоха. Раньше туда ездили огромными толпами. В троллейбусах третьего и седьмого маршрутов было не протолкнуться.

Это сейчас нам стала понятна великая польза от хождения пешком, а тогда принцип «лучше плохо ехать, чем хорошо идти» соблюдался всюду и всеми. Считалось, что от Торгового городка до конечной остановки в Лесопарке жутко далеко, и за день не дойдешь.

Троллейбусы брали с боем. Те, кому не хватало места в салоне, пытались зацепиться снаружи. Трезвых среди этих «героев» не было. Поэтому водители старались вести свои машины со скоростью велосипеда, чтобы неизбежные падения не оказывались фатальными.

Между Торговым городком и конечной была остановка «Пристань», а на пристани работал ресторан. Правда, троллейбусы заметно пустели там далеко не только поэтому.

С пристани можно было отплыть на пляжик, находившийся у Луковского леса. Плавали теплоходами 544-го проекта – типа «Москвич», и большими понтонами с установленными на них скамейками. Понтоны тянули речными буксирами. Стоило это приключение сущие копейки, а впечатлений оставило на всю жизнь.

Новый городской пляж сделали в заливе у бетонного моста через Оку. Намыли песку, установили зонтики, построили спасательную станцию. Хотели пустить туда троллейбус, продлив линию вдоль берега Орехового озера, заасфальтировали подъездную дорогу и разворотный круг.

Однако природа проголосовала против: в заливчике полуметровым слоем стали скапливаться наносы речной грязи. С ними пытались бороться бульдозерами, но река легко выиграла эту битву. Грязь исчезла лишь тогда, когда люди отступили. За десяток лет вода сама сформировала правильную береговую линию, не позволяющую илу откладываться на песке. К сожалению, желание рязгорисполкома иметь там оборудованный пляж к тому времени как-то поулеглось и больше к этой идее в Рязани не возвращались.

Окрестные поля принадлежали пригородному совхозу «Овощевод». Доминирующей культурой была капуста. Убирали ее осенью, конечно же, не всю. Часть урожая оставляли под снегом. Поэтому весной в Лесопарке, на маленьких возвышенностях в пойме и на щебеночно-песчаных кучах вдоль правого берега Оки встречались безобразно жирные зайцы. Мы часто наблюдали их, делая весенние байдарочные прогулки по разливу. Бегать они не могли. Прыгать – тоже. Эти чудовища по нескольку недель сидели в полной безопасности на недоступных островках и жрали всплывшую капусту. На них даже не требовалось охотиться. Достаточно было догнать по-медвежьи переваливавшегося зайца, взять его за уши и отнести в байдарку – постаравшись не надорваться и не дать ему распороть тебе живот когтями задних лап.

Впрочем, мы уже тогда умели усмирять в себе первобытные инстинкты. Повторить «подвиг» дедушки Ленина, который по воспоминаниям Крупской, однажды наколотил прикладом столько зайцев «что лодка осела под тяжестью тушек», так никто и не захотел.